"Победим шизофрению вместе", - сказали я
Название: Денискины рассказы
Автор: Анна Леха
Бета: сама себе режиссер
Фэндом: Челси
Пейринг: Корзин/Петров
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: слэш, нецензурная лексика
Дисклеймер: мальчики принадлежат сами себе, и немного Виктору Яковлевичу Дробышу
читать дальшеЯ не люблю педиков. Нет, не так. Я их НЕНАВИЖУ! Сами посудите, Бог ведь не зря создал мужчину и женщину. У бабы есть все, что нужно нормальному мужику: влажная киска, сиськи, чем больше, тем лучше, длинные ноги. А что мужик в мужике находит? Огромный хер в заднице? Нет, спасибо, это не по мне. Короче, это к тому я все, что пидоров я на дух не переношу. Да, можете не напоминать мне о толерантности и прочем. Я не призываю их мочить, пусть жахаются под хвост сколько угодно, не при мне главное. В моем окружении пидорасов я не терплю.
На Фабрике таких было двое. Правильно, не поодиночке же им гомосятничать, как в фильме каком-то сказано было. Не трудно догадаться про кого я сейчас. Ну, конечно же, вы догадались! Приз в студию! Речь о Шаляпине о Колдуне. Эти почти двухметровые голуби обжимались на любой мало-мальски подходящей для этого поверхности, запирались вдвоем в толчке, спали на одной кровати. Смотреть на это, поймите сами почему, было неприятно. А этим только и было нужно, что наше осуждение. «Мы не боимся ничего, мы навеки друзья!» Ну конечно, да, сразу после проекта разосрались и разбежались по сторонам. Надо сказать, что не мне одному противны они были. Всем пацанам это не нравилось. Девки только сопли пускали. Бабам всегда сирых да убогоньких жалко. «Челси на редкость гомофобная группа». Кто сказал? А впрочем, и не важно. Мы были гомофобами, да. Именно что были.
Первым нас покинул Леша. А может и не был нашим никогда. Толераст хренов. На Фабрике еще провоцировал Колдуна на приставания и все смотрел, на Рому почему-то. Смеялся с нами до поры до времени, да только посматривал насмешливо, щурился подслеповатыми своими глазками, мол, все я знаю, все я вижу, я же этот… как его, экстрасенс. Да пошел он со способностями своими паранормальными якобы!
Вторым, как это ни странно, оказался Рома. «Не надоело вам еще, парни? Взрослые уже ведь. Пора ума набираться. А они всё люди. Только, как говорится, на вкус и цвет фломастеры разные». Фломастеры разные, да только один хрен с ними. Я, может, карандаши больше люблю? Фи, не удачная метафора, да. Архипову все тоже надоело, короче. Вроде и продолжал посмеиваться гаденько над нашими шутками, да только все чаще про толерантность напевал, призывал к миру.
Я все ждал, когда Арсений ту же песню запоет, что и пацаны. Долго ждал. Но, каково будет ваше изумление, мое таким же было, поверьте, когда третьим оказался я.
Не знаю, что тут сказать в мое оправдание можно. Да и стоит ли вообще? Все произошло так, как произошло. Третьим из привычной гомофобной колеи вылетел именно я. А произошло все случайно. Хм, как такое случайно произойти может?
Я вернулся ночью откуда-то. Думал, приму душ, и все, голову на подушку, и до утра. Думал еще, что Лехи нет дома. Тихо в комнатах было, темно. Только под дверью в ванную полоска света виднелась. Вода лилась. О чем я тогда думал, не знаю. Может, решил, что Корзин воду выключить забыл. А может и вовсе не думал, иногда это мне свойственно. Толкнул дверь, она и закрыта-то не была, притворена только. Толкнул и замер на пороге. Леша стоял под душем, худой весь такой, нескладный, мокрый, и дрочил. Нет, ну что тут удивительного в самом-то деле? Молодой пацан, здоровый, и бабы постоянной нету. Нормально все как бы, мне бы выйти, и дверь закрыть, да заклинило что-то, не дверь – меня. Стоял и смотрел. Смотрел, как исчезает в кулаке рубиновая головка, как стекает вода по, скажем так, тощей груди, как запрокидывается голова и дергается кадык, смотрел. А потом вдруг словно очнулся, выскочил за дверь, хлопнув ею, как показалось в тишине, на весь дом. И не смотря на хлопок, услышал громкий оргазменный стон. Надо ли говорить, что в эту ночь я уснуть так и не смог. Ворочался с боку на бок, а сон все не шел.
Мы долго избегали друг друга как могли. Я избегал его, если быть честным, а он, похоже, искренне не понимал, что случилось. Казалось, что от одного взгляда вспыхивали даже корни волос, перед глазами снова и снова возникала картина: струйки воды, стекающие по груди и рукам, сочащаяся смазкой головка, бьющаяся жилка на шее. Банально будет писать, что я пытался забыть об этом, в женских объятиях? Однако банально все и было. И нет, забыть получалось, вопреки законам жанра, я ведь писал уже, что у бабы все есть, что мужику нужно. Но стоило встретиться взглядом с Лехой и снова все возвращалось. Через месяц не выдержал он.
− Дэн, прости, в следующий раз дверь закрывать буду, не знал я, что ты так рано придешь.
Заговорил прямо при ребятах, под их любопытными взглядами.
− На хуй катись. Все в порядке. Мне нет дела до того, что ты в ванной творишь.
Сеня заржал вроде, неуверенно как-то, сам не зная над чем.
− Просто ты месяц на меня посмотреть лишний раз боишься, не замечаешь сам?
Сеня заржал громче, и осекся вдруг, принялся узор на полу разглядывать.
− Лех, я еще раз повторяю, мне нет дела до этого, правда. Ну ничего не произошло. Подумаешь…
Подумаешь… А сам все время мысленно к этой ночи возвращался. А потом к воспоминаниям собственные фантазии прибавились, непрошенные, ненужные. Как говориться: против чего боролся на то и напоролся. Вот уж не думал никогда, что о парне мечтать буду, но мечтал, да, чего уж тут греха таить. Презирал себя потихонечку, днем, а ночью о нем думал. Забавно так, спали в соседних комнатах, диваны у одной стены стояли, на кухне каждое утро толкались, и глаза прятали. Он тоже меня смущаться начал. То ли услышал, как я, кончая, выдыхаю его имя, то ли боялся, что я услышал, как он мое. Жили, как два наивных мальчика-девственника, прикоснуться, взглядами встретиться боялись. Самим смешно, наверное, было. Нет, это сейчас смешно, тогда − проблема была, для меня, по крайней мере. Жались бы и дальше, как мыши, по углам, если бы не случай.
Мы куда-то спешили. Причем очень. На фотосъемку какую-то, не важно. Времени в обрез было, полчаса на сборы. Всегда считал, что мужчине собраться − только подпоясаться, это девушки на сборы половину суток тратят. Но… В общем, в душе мы оказались вдвоем. Не время было полонезы танцевать и смущенно отворачиваться, да и не хотелось. Впрочем, тут, я думаю, вы сами все понимаете, просто помыться или ополоснуться хотя бы нам не удалось. Прижимались друг к другу, так, что едва руку получилось просунуть, обхватить эрегированные члены, и целовались. Противно не было, как ни странно. Наоборот скорее.
Но съемку мы все же не опоздали, практически. Явились, небритые, нечесаные, с шальными взглядами и горящими от поцелуев губами. Как-то отшутились от комментариев Арса, что-то навешали гримерам. Глупо, как дети. Счастливые дети.
А вечером все было просто. Ни запар, ни истерик. Леша бескомпромиссным голосом заявил, что один спать не будет, и перебрался на мой диван. Поспать эту ночь нам тоже не удалось. Как и многие последующие.
На этом рассказ, собственно, и кончается. Что еще прибавить можно? Рассказать, как учились принимать друг друга такими, какие мы есть, как я мирился со своей ориентацией и присутствием Леши в моей постели, как скрывались от друзей, или как пели друг другу серенады в три часа ночи под балконом? Нет, это другие истории. А здесь я ставлю, нет, не точку, многоточие, потому что наша история продолжается…
Автор: Анна Леха
Бета: сама себе режиссер
Фэндом: Челси
Пейринг: Корзин/Петров
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: слэш, нецензурная лексика
Дисклеймер: мальчики принадлежат сами себе, и немного Виктору Яковлевичу Дробышу
читать дальшеЯ не люблю педиков. Нет, не так. Я их НЕНАВИЖУ! Сами посудите, Бог ведь не зря создал мужчину и женщину. У бабы есть все, что нужно нормальному мужику: влажная киска, сиськи, чем больше, тем лучше, длинные ноги. А что мужик в мужике находит? Огромный хер в заднице? Нет, спасибо, это не по мне. Короче, это к тому я все, что пидоров я на дух не переношу. Да, можете не напоминать мне о толерантности и прочем. Я не призываю их мочить, пусть жахаются под хвост сколько угодно, не при мне главное. В моем окружении пидорасов я не терплю.
На Фабрике таких было двое. Правильно, не поодиночке же им гомосятничать, как в фильме каком-то сказано было. Не трудно догадаться про кого я сейчас. Ну, конечно же, вы догадались! Приз в студию! Речь о Шаляпине о Колдуне. Эти почти двухметровые голуби обжимались на любой мало-мальски подходящей для этого поверхности, запирались вдвоем в толчке, спали на одной кровати. Смотреть на это, поймите сами почему, было неприятно. А этим только и было нужно, что наше осуждение. «Мы не боимся ничего, мы навеки друзья!» Ну конечно, да, сразу после проекта разосрались и разбежались по сторонам. Надо сказать, что не мне одному противны они были. Всем пацанам это не нравилось. Девки только сопли пускали. Бабам всегда сирых да убогоньких жалко. «Челси на редкость гомофобная группа». Кто сказал? А впрочем, и не важно. Мы были гомофобами, да. Именно что были.
Первым нас покинул Леша. А может и не был нашим никогда. Толераст хренов. На Фабрике еще провоцировал Колдуна на приставания и все смотрел, на Рому почему-то. Смеялся с нами до поры до времени, да только посматривал насмешливо, щурился подслеповатыми своими глазками, мол, все я знаю, все я вижу, я же этот… как его, экстрасенс. Да пошел он со способностями своими паранормальными якобы!
Вторым, как это ни странно, оказался Рома. «Не надоело вам еще, парни? Взрослые уже ведь. Пора ума набираться. А они всё люди. Только, как говорится, на вкус и цвет фломастеры разные». Фломастеры разные, да только один хрен с ними. Я, может, карандаши больше люблю? Фи, не удачная метафора, да. Архипову все тоже надоело, короче. Вроде и продолжал посмеиваться гаденько над нашими шутками, да только все чаще про толерантность напевал, призывал к миру.
Я все ждал, когда Арсений ту же песню запоет, что и пацаны. Долго ждал. Но, каково будет ваше изумление, мое таким же было, поверьте, когда третьим оказался я.
Не знаю, что тут сказать в мое оправдание можно. Да и стоит ли вообще? Все произошло так, как произошло. Третьим из привычной гомофобной колеи вылетел именно я. А произошло все случайно. Хм, как такое случайно произойти может?
Я вернулся ночью откуда-то. Думал, приму душ, и все, голову на подушку, и до утра. Думал еще, что Лехи нет дома. Тихо в комнатах было, темно. Только под дверью в ванную полоска света виднелась. Вода лилась. О чем я тогда думал, не знаю. Может, решил, что Корзин воду выключить забыл. А может и вовсе не думал, иногда это мне свойственно. Толкнул дверь, она и закрыта-то не была, притворена только. Толкнул и замер на пороге. Леша стоял под душем, худой весь такой, нескладный, мокрый, и дрочил. Нет, ну что тут удивительного в самом-то деле? Молодой пацан, здоровый, и бабы постоянной нету. Нормально все как бы, мне бы выйти, и дверь закрыть, да заклинило что-то, не дверь – меня. Стоял и смотрел. Смотрел, как исчезает в кулаке рубиновая головка, как стекает вода по, скажем так, тощей груди, как запрокидывается голова и дергается кадык, смотрел. А потом вдруг словно очнулся, выскочил за дверь, хлопнув ею, как показалось в тишине, на весь дом. И не смотря на хлопок, услышал громкий оргазменный стон. Надо ли говорить, что в эту ночь я уснуть так и не смог. Ворочался с боку на бок, а сон все не шел.
Мы долго избегали друг друга как могли. Я избегал его, если быть честным, а он, похоже, искренне не понимал, что случилось. Казалось, что от одного взгляда вспыхивали даже корни волос, перед глазами снова и снова возникала картина: струйки воды, стекающие по груди и рукам, сочащаяся смазкой головка, бьющаяся жилка на шее. Банально будет писать, что я пытался забыть об этом, в женских объятиях? Однако банально все и было. И нет, забыть получалось, вопреки законам жанра, я ведь писал уже, что у бабы все есть, что мужику нужно. Но стоило встретиться взглядом с Лехой и снова все возвращалось. Через месяц не выдержал он.
− Дэн, прости, в следующий раз дверь закрывать буду, не знал я, что ты так рано придешь.
Заговорил прямо при ребятах, под их любопытными взглядами.
− На хуй катись. Все в порядке. Мне нет дела до того, что ты в ванной творишь.
Сеня заржал вроде, неуверенно как-то, сам не зная над чем.
− Просто ты месяц на меня посмотреть лишний раз боишься, не замечаешь сам?
Сеня заржал громче, и осекся вдруг, принялся узор на полу разглядывать.
− Лех, я еще раз повторяю, мне нет дела до этого, правда. Ну ничего не произошло. Подумаешь…
Подумаешь… А сам все время мысленно к этой ночи возвращался. А потом к воспоминаниям собственные фантазии прибавились, непрошенные, ненужные. Как говориться: против чего боролся на то и напоролся. Вот уж не думал никогда, что о парне мечтать буду, но мечтал, да, чего уж тут греха таить. Презирал себя потихонечку, днем, а ночью о нем думал. Забавно так, спали в соседних комнатах, диваны у одной стены стояли, на кухне каждое утро толкались, и глаза прятали. Он тоже меня смущаться начал. То ли услышал, как я, кончая, выдыхаю его имя, то ли боялся, что я услышал, как он мое. Жили, как два наивных мальчика-девственника, прикоснуться, взглядами встретиться боялись. Самим смешно, наверное, было. Нет, это сейчас смешно, тогда − проблема была, для меня, по крайней мере. Жались бы и дальше, как мыши, по углам, если бы не случай.
Мы куда-то спешили. Причем очень. На фотосъемку какую-то, не важно. Времени в обрез было, полчаса на сборы. Всегда считал, что мужчине собраться − только подпоясаться, это девушки на сборы половину суток тратят. Но… В общем, в душе мы оказались вдвоем. Не время было полонезы танцевать и смущенно отворачиваться, да и не хотелось. Впрочем, тут, я думаю, вы сами все понимаете, просто помыться или ополоснуться хотя бы нам не удалось. Прижимались друг к другу, так, что едва руку получилось просунуть, обхватить эрегированные члены, и целовались. Противно не было, как ни странно. Наоборот скорее.
Но съемку мы все же не опоздали, практически. Явились, небритые, нечесаные, с шальными взглядами и горящими от поцелуев губами. Как-то отшутились от комментариев Арса, что-то навешали гримерам. Глупо, как дети. Счастливые дети.
А вечером все было просто. Ни запар, ни истерик. Леша бескомпромиссным голосом заявил, что один спать не будет, и перебрался на мой диван. Поспать эту ночь нам тоже не удалось. Как и многие последующие.
На этом рассказ, собственно, и кончается. Что еще прибавить можно? Рассказать, как учились принимать друг друга такими, какие мы есть, как я мирился со своей ориентацией и присутствием Леши в моей постели, как скрывались от друзей, или как пели друг другу серенады в три часа ночи под балконом? Нет, это другие истории. А здесь я ставлю, нет, не точку, многоточие, потому что наша история продолжается…